Старый номер
Когда Алиса вошла в гостиничный номер, ей показалось, что она попала в чужое забытое прошлое.
Обои когда-то были бежевыми, но теперь пожелтели от времени. Телевизор — старый, с выпуклым экраном, пульт перемотан изолентой. На тумбочке стоял стакан в потёртом пластиковом подстаканнике и смятая брошюра с правилами, напечатанными устаревшим шрифтом. Она провела ладонью по покрывалу — жёсткая ткань, пропахшая стиральным порошком и затхлостью.
Номер стоил недорого — всего полторы тысячи рублей за ночь, и на фото в интернете он выглядел опрятнее. Но Алису это не волновало. Ей нужно было не место, а передышка. Тишина между шумными главами жизни. Пространство, где не требовалось никому ничего объяснять.
Она присела на край кровати. За окном грохотал проспект, машины ползли в вечерней пробке. За стеной кто-то слушал радио. Женский голос вещал новости, и казалось, будто в номере есть ещё кто-то, будто одиночество обрело голоса.
В телефоне — ни одного нового сообщения. Последнее было от Дмитрия: «Мне жаль, но ты сама всё усложняешь». Она не ответила. Не удалила — не было желания. Не потому что ждала его слов. Просто так было проще чувствовать себя живой — как заноза: если болит, значит, ещё дышишь.
В ванной капал кран. Она открыла воду, смыла тишину, умылась. Посмотрела в зеркало: лицо обычное, только взгляд глубже, чем раньше. Как будто внутри прибавилось пустоты.
Ночью ей снился отец. Снова жив, снова стоит на кухне в застиранном халате, бреется и говорит: «Жизнь — как рация. Главное — не терять связь». Она проснулась в темноте и долго сидела, обхватив колени. Отец умер семь лет назад, но здесь, в этой гостинице с облупившейся краской и простынями цвета грязного снега, он будто вернулся.
Утром она спустилась в столовую. Пахло манной кашей, растворимым кофе и чем-то неуловимо знакомым. За соседним столиком мужчина в потрёпанном пиджаке ел сосиску с хлебом и читал газету — не смартфон, а настоящую газету. Он мельком взглянул на неё, кивнул. Она ответила тем же. Эти маленькие моменты — взгляд, тишина, пар от чашки — были как бальзам.
Когда Алиса вернулась в номер, за окном начал падать снег. Не пушистый и белый, а серый, московский, будто фон для чужой жизни. Она подошла к окну. В этом городе у неё не было ни дел, ни знакомых, ни воспоминаний. Только она — здесь и сейчас.
На подоконнике лежала ручка. Она взяла листок из гостиничного блокнота и написала:
«Мне не нужно прощение. Мне нужно место, где я снова научусь дышать».
Потом добавила:
«Я не сбежала. Я просто остановилась».
Оставила записку на столе. Не как письмо — как напоминание. Себе.
Когда она выходила, администраторша подняла глаза:
— Всё хорошо?
Алиса улыбнулась:
— Теперь — да.
Она вышла на улицу. Снег ложился на плечи, на ресницы, на воротник пальто. Мир не изменился — и всё стало другим. Потому что внутри наконец стихло.
Потому что она сделала шаг. Не прочь — к себе.